Гуцульская дрымба

В поисках Ивана и Марички

Этот исследовательский проект возник благодаря одной фотографии, которую Филип Даллайс случайно заметил весной 1999, разглядывая книгу польского фотографа Анджея Полеца "Дальние луга и болота: гуцулы сегодня", которая находилась на полке университетской библиотеки Института этнологии Невшательского университета. Увидев фотографию человека, который играл на варгане, Филип сразу решил, что нужно связаться с автором этой фотографии – господином Полецом. Вскоре ему удалось установить контакт, и Полец подтвердил, в украинских Карпатах сохранились местные традиции изготовления варганов. Более того, Полец с энтузиазмом предложил нам нанести гуцулам визит и встретиться с некоторыми мастерами, делающими варганы. Возможно, для многих читателей книги эта фотография может показаться не слишком интересной, однако для тех, кто интересуется историей создания и развития варганов, такая поездка может стать подтверждением того, что гуцульские пастухи, живущие в Карпатах, по-прежнему продолжают изготавливать варганы или, как они их называют, дрымбы, и играть на них. Приглашенный в качестве лектора для презентации варгана на курсе профессора Ф. Борельза, Филип предложил создать небольшую команду для того, чтобы оценить, какое место занимала дрымба в современном гуцульском обществе. Благодаря серьезной поддержке со стороны Невшательского института этнологии и музея этнографии, мы приступили к организации наших исследований гуцулов и их региона.

Вскоре мы поняли, что последних документов, связанных с гуцулами было недостаточно, а источники по украинской истории были не достаточно информативными. Этноним "гуцул" сам по себе приводит к некоторой путанице в зависимости от языка: их называют Houtsoules или Goutzouls на французском, Huculi на польском, Hutsuly на украинском, гуцулы на русском, и еще чаще русинами или карпато-русинами, несмотря на то, что в эти группы входят гуцулы, бойки и лемки. Фактически, большинство исследований гуцулов были проведены польскими учеными в промежутке между двумя мировыми войнами, когда на короткий промежуток времени этот регион стал польской провинцией (Галиция). Впоследствии, гуцульский регион (Гуцульщина) принадлежал к Украине и частично к Румынии (Рис.2). В Украине, в период Советского Союза, ни одному иностранцу не было разрешено посещение этого удаленного карпатского участка. Как тогда, так и в наши дни, гуцулы не были признаны самостоятельным народом вследствие малой численности. Но после приобретения Украиной независимости в 1991 году они, как и другие меньшинства, смогли заявить о своей идентификации себя, что привело к возникновению довольно сложных этно-националистических проблем как гуцульского народа в частности, так и всего Закарпатья в целом.

Преодолевая геополитическую сложность, мы начали изучать историю гуцулов и культуру, задаваясь вопросом, почему и как дрымба все еще занимала место в современной культуре и искусстве гуцулов, но не была обнаружена среди многочисленных соседей гуцулов. Поэтому нашей целью стало исследование музыкальных методов, типа производимых дрымб и самого процесса производства, чтобы опровергнуть все сомнения в происхождении гуцульской дрымбы, а также установить, является ли дрымба этнической эмблемой, как у якутов в Сибири или айну Японии, или же это старая наследственная традиция на грани исчезновения. Место, куда мы собирались поехать, находилось точно там же, где Сергей Параджанов в 1964 году по роману Михаила Коцюбинского снял свой знаменитый фильм «Тени забытых предков». В этом карпатском фильме, напоминающем сюжет «Ромео и Джульетты», Параджанов показывает с этнографической аккуратностью повседневную жизнь, ритуалы и процессы, происходившие в девятнадцатом веке в гуцульском обществе, рассказывая историю об Иване и Маричке под нотки дрымбы. Мистическая атмосфера фильма потрясла наше воображение, и мы с нетерпением ждали отъезда в Гуцульщину.

Благодаря помощи Полеца и его гуцульских друзей, которые заранее общались с создателями дрымбы и музыкантами, мы смогли остаться на небольшой промежуток времени и подготовить наше расписание более тщательно, чтобы не допустить потери и нескольких часов, которые можно было потратить на исследование истории дрымбы. Итак, нам предстояло провести там десять дней: с девятнадцатого по двадцать девятое мая две тысячи первого года. В качестве первого места исследования этно-музыковедческих традиций мы выбрали окрестности города Косов. С Полецом мы воссоединились в Польше, после чего отправились на машине на польско-украинскую границу, которую нам предстояло пересечь на специальном автобусе. Как только мы пересекли границу, Ульян – украинский помощник Полеца – привез нас в пригород Львова, столицу Западной части Украины, где мы встретили нашего хозяина Ивана. Дороги становились все хуже и хуже, по мере того, как мы приближались к Карпатам. Что нас больше всего удивило, так это то, что когда мы прибыли в маленький город Косов, Иван представил нам свою жену Маричку. Это приятное совпадение было только первым шагом нашего целого путешествия, однако, слишком короткого знакомства с современным миром Карпат.

От пастухов к неопознаным этно-национальным меньшинствам

Считается, что гуцулы, как и бойки и лемки, относятся к группе карпато-русинского этноса, однако выходцы из Галицийских и Буковинских русинов уверены, что Карпатские горы были ими колонизированы ещё в начале шестого века. На сегодняшний день карпато-русинская этническая группа наиболее широко распространена в Карпатах, в районе пересечения польской, словацкой, украинской границ, однако общины находятся как в соседних странах, так и в Соединенных Штатах Америки. Там общины русинов насчитывают больше полумиллиона человек, что составляет около половины русинов от их общей численности населения на всем континенте.

Между русино-гальцами, лемками, и бойками имеются различия, которые проявляются не только лингвистическими, но и различными культурными и историческими особенностями. Их маленькая численность, отсутствие собственного государства, а также их географическая изоляция являются причинами того, что они по-прежнему очень малоизвестны, несмотря на современные способы обмена информацией. Их история, происхождение и идентификация все еще подвергаются постоянным обсуждениям. Они по-прежнему остаются крестьянскими народами, не имеющими общего языка, мощной политической власти, способной объединить их, а также местной интеллигенции, которая могла бы выразить всю национальную специфику. Именно из-за этого весь процесс формирования их национального сознания был довольно сложным и, как следствие, границу между их собственной культурой и заимствованной определить практически невозможно. Но, с другой стороны, их жесткая изоляция в Карпатах помогла им сохранить многие культурные особенности в их первозданном виде, в то время как другие, менее замкнутые культуры, были перемешаны, наполнены ассимиляцией и заимствованием.

Гуцульщина, как называют земли, на которых проживают гуцулы, уже много лет привлекают к себе внимание путешественников, писателей, художников и ученых. В естественных экзотических условиях описания гуцулов в течение долгого времени сочетались со сказками и выдумками. Особые признаки, характеризующие гуцулов, приобрели форму в 17 и 18 веках: истинные пастухи, побуждаемые любовью к горам, свободе и независимости.

Вся Закарпатская область и земли гуцулов в частности имели довольно сложную историю, которая помешала им создать свое собственное централизованное государство. В период с 9 по 12 века Гуцульщина принадлежала Киевской Руси, после чего до 18 века перешла под контроль Польши. В 1772 году, в эпоху ослабления Польши и отделения некоторых областей, Гуцульщина стала управляться австро-венгерской монархией. Так продолжалось до Первой мировой войны, после которой была предпринята попытка создания собственного государства, которое потерпело крах и эти земли снова оказались контролируемыми Польшей и оставались в таком положении в историческом промежутке между Первой и Второй мировыми войнами. Затем, по мере прохождения войск Красной Армии, в 1945 году Гуцульщина стала частью Советского Союза до 1991 года и распада СССР на самостоятельные и независимые государства. Территория Гуцульщины вошла в состав независимой республики Украины, где и находится по сей день.

Одним из главных отличий истории гуцулов от бойков и лемков стало то, что она оставались пастухами намного дольше, чем другие. Так как бойки и лемки широко развивали сельское хозяйство, а не оставались только пастухами, то они попали под обычное для тех времен крепостное право, распространенное среди крестьян всех соседних стран. Гуцулы же, как сказано выше, сумели избежать этой участи, оставаясь кочевым пастушеским народом и ощущая малое влияние других народов и стран, что позволило сохранить и развить народно-историческую специфику, выражаемую в традиционных танцах, одежде, языке и обрядах. Металлообработка, присутствующая у гуцулов в достаточном количестве, очевидно была развита так называемыми "опрыскенами" (благородными ворами) и цыганами. "Опрыскены" - еще одна специфическая особенность Гуцульщины - фигурируют в народных песнях и рассказах. Это были организованные банды разного происхождения, грабившие знать, совершавшие набеги на поля и скрывавшиеся в горах; некоторые из них стали героями легенд.

Жесткая изоляция земель и народа гуцулов продолжалась примерно до середины 19 века, после чего в силу вошла мощная индустриализация и резкий подъем развития сельского хозяйства, что привело к культурной и социальной миграции. Однако уже к концу 19 века экономическая и сельскохозяйственная ситуация в стране резко ухудшилась, следствием чего стали голод и повышение преступности, из-за чего эмиграционный отток людей из страны резко возрос. Люди уезжали в любые соседние страны, где можно было прокормить себя и семьи, а многие предпочли уехать в Соединенные Штаты Америки, где и по сегодняшний день сохраняют свой национальный колорит. Окончательные штрихи в трансформацию социально-культурного ландшафта народа гуцулов были внесены после Второй мировой войны, в связи с переходом под управление Советского Союза.

На сегодняшний день гуцульское общество по-прежнему остается слабо затронутым крупными политическими и социальными процессами. Более того, из-за закрытия колхозов и остановки работы фабрик, все больше и больше людей возвращаются к своим истокам – к пастушьей деятельности, что не сулит серьезного богатства и успеха, однако гарантирует стабильный заработок, которого вполне хватает для проживания средней гуцульской семьи. Также возрождаются многие народные ремесла, которые могут стать если не основным, то хотя бы дополнительным доходом в семейный бюджет. Практически каждая семья производит те или иные виды сувениров, кто-то в больших масштабах, кто-то в меньших, для туристов в Киеве и для национальных рынков, однако доход большей части гуцулов по-прежнему является более низким, чем у большинства украинцев. Кроме того, для всей Украины Карпатские горы считаются ценным местом отдыха (ранее - для всего Советского Союза), несмотря на совершенно неразвитую туристическую инфраструктуру. Именно народ гуцулов мог бы поделиться и показать миру многие аспекты староукраинской культуры, которая сохранилась здесь в полной мере, включая не только традиции и искусство, но и чрезвычайно интересный эпос. Увы, на сегодняшний день самоидентификация русинов не только не поощряется, но и считается препятствием национальному объединению всех украинцев. При переписи населения 1989 года категории "русины" не существовало вообще.

Часть гуцулов, которые в советскую эпоху идентифицировали себя как украинцев, на сегодняшний день все больше отдаляются и считают себя русинами, хотя гуцулы, бойки и лемки не в силах объединиться и создать общую идентичность русинов. Кроме того, гуцулы до сих пор страдают недостаточной модернизацией, находящейся в Украине в фазе стагнации, а с другой стороны боятся остаться отрезанными от центральной Европы из-за вступления Польши в Европейское Сообщество.

На сегодняшний день наиболее вовлеченными в процесс открытия происхождения народа русинов являются потомки русинов-иммигрантов, уехавших в свое время в Соединенные Штаты Америки и широко представленные в интернете культурными ассоциациями. А вот русины, проживающие в Карпатах, стоят перед катастрофической экономичной ситуацией, политическими расхождениями среди сообществ (особенно для лемков), территориальным распределением между несколькими странами, непризнанием их статуса национального меньшинства в Украине и политикой ассимиляции в Словакии.

Дрымба и гуцулы: знакомство с технологией, музыкой и обществом

Возможно именно благодаря изоляции от мира, во многих селах и деревнях Гуцульщины варган, или, как его здесь называют, дрымба, является довольно привычным музыкальным инструментом, производство которых не заброшено и в 21 веке, в то время как в большинстве соседних областей история этого инструмента оборвалась ещё в 19 столетии или же вскоре после окончания Первой мировой войны. Неважно, как рассматривать гуцулов - как часть одного большого народа славян или же как крохотный, но независимый и самодостаточный народец - но именно они в настоящее время остаются одним из последних очагов сохранения, производства и даже распространения этих удивительных музыкальных инструментов. Существует информация, что бойки и лемки также сохранили эту прекрасную традицию, однако наша экспедиция отправилась именно к гуцулам, хотя ходят слухи, что этим искусством владеют и жители соседней горной цепи с названием Татра, расположенной на территории Польши и Словакии, которые имеют сходство с гуцулами во многих вопросах культуры. Ещё одним соседним государством, где варган, по информации из проверенных источников, по-прежнему достаточно широко используется и, как следствие, производится, является Румыния. Но, как уже говорилось выше, наш путь лежал именно в поселения гуцулов. В ходе исследований выяснилось, что более русское слово "варган", было практически полностью вытеснено другим названием – "дрымба", причем большинство опрошенных утверждали, что именно это название является традиционным и наиболее верным. Вообще этимология термина "дрымба" является крайне сомнительной, хотя во многих странах: в Белоруссии, Украине, Южной Польше, Словакии, Северо-восточной Венгрии, Румынии, Молдавии и даже в некоторых местах в Сербии и Хорватии существует подобный термин, где-то он довольно сильно изменен, что исследователи связывают с большой географической удаленностью, а также разными языками и диалектами, что также могло существенно повлиять на название. Поэтому по-прежнему нам неизвестно, имеет ли термин "дрымба" гуцульское происхождение или же он был позаимствован у других народов.

Наиболее популярная версия - выдвинутая Реджиной Плэйт, считающей, что слово "дрымба" имеет исключительно славянское происхождение и в украинском языке имеется глагол "дрымбати", который можно перевести как "чтобы танцевать". Она также считает, что первые экземпляры дрымбы были сделаны в деревнях или же странствующими кузнецами, причем целью изготовления была продажа их на рынках. Среди карпатских пастухов и по сей день можно увидеть людей, играющих на этих музыкальных инструментах. Также дрымба хорошо известна в Молдавии, где небольшая этническая группа гагаузов много веков знают её и именно она обеспечивает музыкальное сопровождение для больших сельских танцев, заключающихся в движении мужчин по кругу. Вертков упоминает белорусскую дрымбу, как забытый инструмент, и украинскую, как "широко распространенную в Гуцульской области, где она изготавливается в местных кузницах и ансамбли играют на инструментах разного размера".

К сожалению, мы должны в основном полагаются на эти два источника, и, если можно найти старые и некоторые, редкие, современные записи, то о месте и роли дрымбы в обществе, местах её распространения, а тем более о её производстве и технико-культурном аспекте известно очень мало. Нужно добавить, что о процессе обучения игре на дрымбе и обстоятельствах частной, развлекательной, или, в конечном счете, ритуальной игры на ней не известно почти ничего. В этом смысле фотографии Полеца являются драгоценным и очень редким документом, который стал основанием для нашего методологического подхода по изучению корней и назначения этого инструмента. Что касается визуальной документации, мы еще не сумели найти ни одной другой фотографии, которая бы показывала гуцульский варган. По крайней мере, в фильме Параджанова, хоть и очень коротко, но все же показаны дети и взрослые обоих полов, играющие на дрымбах. Ещё одной трудностью является незаметность варгана при его использовании, поэтому лишь самое глубокое исследование может пролить свет на чрезвычайно отрывочные сведения, которыми мы располагаем на сегодняшний день. Прекрасно осознавая, что наши полевые исследования имели слишком малую продолжительность и что их результаты явно будут недостаточно полными и достоверными, чтобы предложить ясное историческое обобщение по поводу происхождения дрымбы в Карпатах, мы сконцентрировались на сборе информации о самом процессе создания дрымбы. Также нас заинтересовала некоторая двусмысленность дрымбы, так как коренное население рассматривает её не только и не столько как музыкальный инструмент, а и как обычную детскую игрушку. Однако при этом они не забывают её символичности, которая может вернуть нас во времени к далеким истокам возникновения этой традиции. Поэтому одной из наших целей стал поиск современных производителей дрымбы, которые смогли бы пояснить нам смысл этого инструмента и причины такой глубокой привязанности народа гуцулов к нему. Но при этом была еще мысль о том, что это исследование сможет сделать более широкий вклад для понимания движения дрымбы по Восточной Европе и взаимосвязи гор и равнин.

Поэтому начальное исследование было проведено в отношении производителей и игроков, а также социокультурного представления о дрымбе, с целью чего мы и начали осматривать деревни, которые окружали небольшой городок Косов, где расположен Колледж Декоративных и Прикладных Искусств, основанный в 1939 году. Его функции трудно переоценить, ведь он является самым важным образовательным комплексом для молодежи в области, поэтому его вклад в развитие ремесел гуцулов должен быть особо отмечен. На курсе металлообработки изготавливать дрымбы не учат и, хотя гуцульская резьба по дереву пользуется хорошей репутацией с 18 века, мы не видели ни одного деревянного футляра для дрымбы. Только один раз на рынке в Косове продавец показал несколько дрымб, хранившихся в деревянной коробочке, украшенной в гуцульском стиле.

Дрымбы, которые мы смогли найти и которые будем рассматривать, делятся на три вида, два из которых отличаются друг от друга различными формами основания, а третий – наличием двух язычков. Мы смогли приобрести несколько экземпляров непосредственно у производителя (рис.3), у частного владельца и на рынке в Косове (рис.4). Кроме того, с помощью наших друзей Ивана и Марички нам удалось связаться с тремя людьми, которые по-прежнему занимаются производством дрымб. Всем за 60 и, похоже, перенять у них эстафету некому. Возможно, в горах жили и другие представители, которые знали секреты технологии производства дрымб, но точной информации найти не удалось. Мы можем разделить производителей дрымб на 4 категории и даже выделить еще одну, вспомнив о Павле Данилове из украинской диаспоры в США. Как сказано ранее, Галайская упоминала деревенских и странствующих кузнецов, а Вертков - местные кузницы, но мы обнаружили только местное производство.

С Михаилом Тавитчуком, представителем первой категории (назовем его кузнец-крестьянин-музыкант), мы встретились у поселка Буковец и зашли в небольшую кузницу, где он работает время от времени. Он является не только последним кузнецом, делающим большие традиционные сверла из дерева, но так же производит и другие гуцульские инструменты, малоизвестные всему миру - волынки, сопилки и трембиты, прекрасно на них играя. К сожалению, он сообщил нам, что не очень любит делать дрымбы и даже не может показать ни одной собственного производства.

Вторая категория - крестьянин-кузнец - именно так мы можем характеризовать Василя Шатрука. Он производит дрымбы зимой, когда основные работы в поле завершены, и благодаря этому производству имеет хороший дополнительный заработок. Хотя Шатрук точно знает, как делать дрымбы с соблюдением всех гуцульских традиций, он достиг высокого уровня специализации и использует вторсырье для эффективного создания качественных дрымб (рис.3). Третья категория, которую мы назвали случайный изготовитель, представлена неким Ничаем, "биоэнергетиком", как написано на его визитке советских времен, или традиционным гуцульским знахарем, хранителем секретов гуцульских горцев о лечебных растениях и магических практиках. Он считает, что традиционная гуцульская дрымба должна быть маленькой и мелодичной, причем добавляет, что небольшие размеры обеспечивают безопасность использование инструмента и делают его более удобным для зубов, чем любой другой варган больших габаритов. Так же Ничай наделяет дрымбу сверхъестественными способностями. Его инструменты имеют круглую форму основания и квадратное сечение дек, а размер немного уступает тем, что производит Шатрук. Хотя мы могли послушать звук его инструментов, заполучить себе ни одного не удалось. Последняя категория - неизвестный автор, представленная дрымбами с "улыбающимися" основаниями в форме лука (рис.4), которые мы нашли на рынке в Косове. Они отличаются по размеру, одна рама покрыта тонким слоем меди. Когда мы показали одну из этих дрымб Шатруку, он внимательно осмотрел ее и заявил, что создатель был любителем. Язычок был закреплен несколькими неумелыми ударами молотка, а руки заметно дрожали, будто мастер был болен болезнью Паркинсона. У многих из них язычок при игре задевал раму. Судя по налету, дрымбы были сделаны много лет назад, возможно, в Косове. Тем не менее, форма их рам является уникальной и может быть результатом фантазии изготовителя; мы пока не можем предложить другое объяснение, то есть данные экземпляры являются довольно уникальной находкой из изолированного источника. Впоследствии каждая приобретенная модель дрымбы была выставлена в Нешательском этнографическом музее.

Обычно всё исследование варгана сводится к анализу инструмента, как законченного и совершенного предмета и обсуждению практических и таксономических аспектов. Мы считаем, что нужно уделить большее внимание технико-культурному процессу создания варганов, для оживления дискуссии. Поэтому мы были несказанно рады, когда господин Шатрук согласился продемонстрировать весь ход работы, сделав дрымбу прямо у нас на глазах. Василий Шатрук проживает в небольшой деревеньке Брустори, в горах, в двадцати километрах от Косова. Родился он в маленьком селе Речка, в 1937 году. Там он и научился делать дрымбу, перстни и многие другие изделия из различных металлов. Ему было двенадцать лет, когда отец взялся обучать его этому искусству. Старший брат Василия – Дмитрий – тоже занимается изготовлением дрымбы и поставляет результаты своего труда на рынок (рис.1).

Когда мы прибыли в дом Шатрука, он пояснил, что очень устал за день, проведенный на заготовке сена на зиму, однако достал свои инструменты, стальную линейку, пруты и наковальню из старого снаряда (рис. 5-6) и пригласил нас проследить за процессом. Работал он быстро, аккуратно и с любовью, точно выверяя каждый удар молотом по заготовке, лежащей на наковальне. Не произнеся ни слова, он создал дрымбу – настоящее произведение искусства, которое создать могут очень немногие мастера. Кроме нас за процессом работы наблюдали сын Василия – Иван, а также жена. Они стояли в стороне, чтобы не отвлекать Василия от работы и лишь молча наблюдали за работой Шатрука. Чтобы не упустить ни одной мельчайшей подробности, мы запечатлели весь процесс изготовления с помощью фото и видео съемки.

Первым делом Шатрук аккуратно вбил железный прут в формовочную оболочку, чтобы получить ровный квадрат или ромб, с сечением, имеющим острые углы. После этого он тщательно отполировал четыре стержня при помощи листа наждачной бумаги (рис.7). Затем он перерубил стержень, получив отрезок в двенадцать сантиметров, а потом, при помощи плоскогубцев, начал сгибать его (рис.8). Этот момент имеет огромную важность, ведь согнуть металл нужно очень быстро, под определенным углом, чтобы придать нужную форму. Именно поэтому он и является самым сложным для наблюдения, так как все происходит молниеносно. Например, при производстве подобных инструментов в Австрии применяются специальные станки, однако консервативный Василий предпочитает работать исключительно вручную, надеясь на острый глаз, сильные и ловкие руки. Удивительно, но каждый изгиб получается именно таким, каким и должен получиться, чего обычно можно добиться лишь при работе на самых качественных станках, а Шатрук делает то же самое, используя лишь обычные плоскогубцы. Однако, если в Мольне музыкальный инструмент по форме напоминает кронштейн, особенно у Виммера, который гнет рамы, используя две пары плоскогубцев в каждой руке, то Шатрук действует по-другом и создает инструмент с внутренним углом, похожим на изгиб лука, при этом дрымба не получается совершенно симметричной и похожей на букву D, хотя именно эта форма считается традиционной для подобных музыкальных инструментов. На все это и Виммер, и Шатрук тратят полуминуты! После этого Василий аккуратно придает инструменту окончательный вид, несколькими мягкими ударами легкого молотка (рис 9 и 10). Затем Шатрук берет в руки небольшое полено, с двумя вбитыми гвоздями по краям, с помощью которых он выверяет место, где будет размещаться язык. Интересно, что для установки язычка Шатрук делает не прямой вырез, а трапециевидный, благодаря чему можно будет подправить наклон устанавливаемого языка при его вклепывании (рис. 11). После этого он на глаз выверяет длину подходящего язычка (рис. 12) и вырезает его, к нашему удивлению, из обычной стальной линейки, при помощи долота и молотка (рис. 13). Потом придает ей совершенно плоскую форму при помощи все того же молотка (рис. 14) и доводит напильником (рис. 15). В процессе он несколько раз останавливается и рассматривает получившийся язычок, чтобы достичь точной толщины и ширины, а также проверить, достиг ли он нужной гибкости. Надо сказать, что форма язычка в месте, где он окружен деками дрымбы, очень важна, так как именно это будет определять гибкость и, следовательно, акустику получившегося инструмента а так же ту эстетику, присущую каждому автору, или традиции, или моде. Но и здесь Шатрук не пользуется даже линейкой, предпочитая все делать «на глаз». Наконец, и рамка, и язычок готовы. При соединении Василий тоже не тратит лишнего времени и ничем не усложняет процесс – он просто вгоняет язычок в трапециевидное отверстие на рамке, которое заранее сделал и четырьмя точными ударами молотка фиксирует его, придерживая пальцем посередине (рис. 16). И вот, последний этап создания дрымбы – нужно выгнуть колено язычка под нужным углом (рис. 17) и сделать колечко или загиб на конце. Это и занимает больше всего времени, так как Василий несколько раз пробует звучание инструмента, после каждого раза немного подправляя язычок, добиваясь идеального звучания (рис. 18). Когда он остается доволен звучанием, то покрывает дрымбу тонким слоем масла, чтобы защитить её от коррозии. Таким образом, для изготовления одного экземпляра, ему понадобилось около 30 минут.

Наблюдение за действиями мастера заставило нас оценить его ноу-хау и сделать несколько важных выводов. Шатрук не нуждается в кузнице или использовании огня, таким образом мы отдаляемся от 19 века, когда большинство изготовителей ковало варганы из сырого железа. Также становится понятно, что весь процесс создания дрымбы, который применяет Василий, намного проще и быстрее, чем тот, который предпочитают в Мольне, хотя вместо сложных и дорогостоящих станков, он применяет подручные материалы и простейшие инструменты.

Вернувшись с полевых исследований, Филип Даллайс послал несколько дрымб разным производителям варганов и специалистам. Знаменитый венгерский мастер Золтан Силадьи отметил (в личной переписке в 2001), что для создания хорошо сбалансированной дрымбы нужно всего несколько инструментов. Но для дальнейших исследований необходимо узнать, когда Шатрук начал использовать стальные линейки в качестве материала для языка и узнать больше о технике его отца, чтобы тщательно сравнить все особенности варганов, а также старых гуцульских дрымб, которые, увы, не были нами обнаружены, ни в музеях, ни у пожилых людей. Для того чтобы понять каждую стадию создания дрымбы, нам было необходимо более тщательно исследовать варганы, которые мы имели на руках, чтобы прочитать и интерпретировать фирменные штрихи изготовления, которые могут реконструировать некоторые технико-культурные традиции и личный контакт производителя, что является особенно целесообразным при анализе варганов. Но относительно происхождения и точной идентификации сырья по-прежнему остается неопределенность. Как это ни удивительно, но Шатрук создавал не типичную для гуцулов дрымбу, а инструмент, форма которого напоминает один из тех, что можно увидеть в Мольне, как по размеру, так и по двойному язычку.

На первый взгляд, типологически дрымбы Шатрука можно было бы объединить с небольшим австрийским или старым немецким варганом, но подобный тип варгана был широко распространен на всей территории Европы, причем в довольно растянутый исторически период, а точнее - несколько веков. Причиной отсутствия старой карпатской дрымбы также может быть и "Железный занавес", изолировавший Украину от Западной Европы. Поэтому мы можем, по крайней мере, сделать вывод, что при наличии какого-либо влияния извне, это могло произойти до начала Второй мировой войны и что Шатрук развивал свой собственный стиль с момента, когда он перенял его у отца и до сегодняшних дней. Общая черта, которую мы могли наблюдать, - то, что гуцульские дрымбы имеют тенденцию быть небольшого размера. Делая вывод из вышесказанного, мы можем предположить, что этот аспект является своего рода архаизмом, сохраненным в местной традиции производства инструментов, который возник из-за постоянной нехватки качественного железа в горах. Вертков упоминает, что встреча варганов не является редкостью, но самым важным, что при этом нужно сделать, остается вопрос – а действительно ли они были сделаны гуцулами, а не завезены из других стран? Ведь если мы соглашаемся с типологическим развитием европейских варганов, предложенных Жермундом Колтвейтом, в котором средневековые дрымбы с маленьким основанием и длинными деками имеют тенденцию изменяться в дрымбы с большим и открытым основанием и короткими деками, то можно и предположить, что гуцульские дрымбы, какими мы знаем их сегодня, имели большое влияние со стороны австрийских варганов, которые начали широко экспортироваться в Польшу, Украину и Россию в конце 18-ого и в течение 19-ого столетия. Без сомнения, эти варганы, или их копии, достигли Гуцульщины, где уже были свои традиции изготовления, и местные кузнецы начали перенимать модную форму и уменьшать размеры для экономии редкого или дорогого железа, а может быть, идя по следам самых дешевых моделей. Но маленькие варганы так же и легче носить; кроме этого, можно предположить что их высокий звук был наиболее подходящ местным музыкантам. Возможно, эти варганы проделали свой пусть к Гуцульщине через торговцев, во время больших сезонных рынков или были принесены теми, теми, кто покинул родные горы, чтобы торговать с другими народами или же искал дополнительный заработок вдали от родных мест. Причем, мы точно не знаем, как эти варганы появились в гуцульском регионе, но тот факт, что пасторальные общества в гористых областях особенно ценили варганы, ставшие настоящей традицией, налицо. Что касается Гуцульщины, игра и производство варганов в горах сохранилось дольше, чем в равнинах. Летом 2001 Жермунд Колтвейт и Филип Далле смогли идентифицировать два очень похожих варгана, датированные от 13-ого до начала 14-ого столетия, по небольшому клейму на основании рамы. Один был найден на высоте в полтора километра, всего в нескольких метрах от небольшого горного поселения в швейцарских Альпах, а другой на средневековом торговом пути в Южной Германии. С этого момента может появиться предположение, что горцы уже тогда являлись рынком сбыта для средневековых распространителей варганов. Проданные инструменты могли служить в качестве модели в отдаленных районах, но мы можем представить, что делать хорошие язычки было довольно проблематично. Эту проблему решил Шатрук.

Довольно интересна двухъязычковая дрымба Шатрука (рис. 3). Варганы с двумя язычками очень слабо изучены и мы до сих пор не знаем, когда их производство началось в Европе. Можно предположить, что начало может уходить корнями в 16 или в 17 век, если не раньше. Первое письменное упоминание, возможно, сделал Пьер Трише около 1640, и звучит оно примерно так: "гораздо сложнее варган становится, когда его языки умножаются, и когда их два или три". Археологические находки скудны; в археологической европейской базе варганов Жермунда Колтвейта известны только два образца из более семисот. Один был найден в замке Холлвил, в Швейцарии (рис. 19), второй был найден в поселении Мольн, в 1976 году, напротив дома современного изготовителя маультроммелей Виммера. Эти находки датированы примерно 18-19 столетием и обладают схожими с дрымбами Шатрука размерами, и формой рамы и язычка. Антон Брухин тоже был поражен этими совпадениями. Некоторые варганы с двумя язычками, производимые в Англии в 19-ом веке, обладали язычками, параллельными средней деке и не попадают в эту категорию. Кроме того, изучив культурное наследие некоторых народов Сибири, можно увидеть якутский варган, также имеющий два язычка, параллельных центральной деке. Можно добавить к этому существование недавно найденного маультроммеля, сделанного из одного плоского куска металла с надписью "Trade Mark Austria PATN A 168/76, ATN 18836-/M", прямыми язычками и замкнутой с обоих концов рамой; один из них был найден на улице Нешателя в Швейцарии в 1981. Доказано, что это инструмент Шварца из Молльна. Для этих примеров нужно добавить еще одну категорию - многоязычковые варганы, куда помещать похожие по принципу к описанным выше двухъязычковым, но отличные по структуре - с параллельными язычками. Интересно, что венгерский мастер Золтан Силадьи также занимается производством варганов с двумя язычками или, как он их называет, «Близнецов». Зачем же создавать такие модели, тратя на это больше материала и усилий? Дело в том, что чаще всего языки на одном варгане делают либо немного разной длины, либо загибают их под разными углами, благодаря чему оба языка имеют своеобразное звучание - консонирующее при одновременном ударе - и игра на них становится намного ярче и многозвучнее.

Похоже, нет авторов, упоминающих о существовании двухъзычковой дрымбы у гуцулов. Шатрук рассказал, что их народные мелодии исполняются не только на обычной, но и на двойной дрымбе, хотя сейчас такие не очень популярны. Определенно, Шатрук не изобрел двойную дрымбу под веянием собственной оригинальности, а перенял этот опыт у отца. Филип Даллайс считает, что технико-культурные особенности двойной дрымбы Шатрука могут обо многом поведать и в том числе о влиянии австрийских варганов на традицию создания варганов у гуцулов.

Когда мы посетили Шатрука через полгода – в мае, мы обнаружили, что он создал около 250 дрымб с тонкой рамкой, то есть имеющих более высокое звучание, 100 дрымб с толстыми рамками и около 20 двухъязычковых дрымб. Шатрук говорит, что производит не более 500 штук в год и, хоть и утверждает, что доход они приносят небольшой, количество инструментов показывает существование определенного уровня заработка, тем более что, цена четырех дрымб примерно равна зарплате средней официантки в баре в Коломые, а двойная дрымба стоит в два с половиной раза больше, чем обычная. Экономическая ситуация в Украине не позволяет импортировать много иностранных варганов, как это было когда-то, когда они расходились по всем большим городам. Для гуцулов же, занимавшихся натуральным хозяйством, стоимость импортных товаров была и вовсе заоблачной - это и могло обеспечить почву для роста местного производства. Интересным историческим фактом является тот, что по торговому договору, варганы из Австрии не могли быть экспортированы в Польшу в период между Первой и Второй мировыми войнами. А так как Гуцульщина в основном была расположена в Галиции, на тот момент польской провинции, то это могло обеспечить монополию дрымбе. Мы пришли к выводу, что отец Шатрука относится именно к тому поколению, потому он и овладел этим мастерством и смог передать его сыну. Так как дрымба довольно редкий инструмент, а оттого и востребованный товар, то их производство могло бы стать важным источником дохода для многих, однако этого, почему-то, не случается. К примеру, Шатрук, производящий довольно много инструментов, не имеет хорошо организованной сети сбыта, вынужден продавать их либо лично, либо через своих знакомых, которым он доверяет, а также через местные общины, городские базары и во время религиозных собраний, которые проходят обычно в Космаче, Верховине, Коломые и даже во Львове. Поэтому для Шатрука производство и продажа дрымб является не только хобби, но и очень важным источником дохода.

Гуцульская дрымба является довольно редким экспонатом в частных коллекциях и даже музеях Западного мира, главным образом из-за замкнутости Гуцульщины, отдаленности района от крупных городов и благодаря влиянию «Железного занавеса». Хотя гуцульские дрымбы были созданы под влиянием западных типов, начиная с 1945 года, когда эти районы перешли под контроль СССР, до 1991 года, когда Украина получила независимость, варганы могли приобрести только настоящие ценители и поклонники гуцульской культуры из бывшего СССР. Причем делалось это довольно сложным путем. Из Гуцульщины дрымбы попадали в Киев, а уже оттуда в некоторые города России, где их можно было приобрести только через знакомых или при изрядной доле везения. Что интересно, один варган был обнаружен даже в Каталоге коллекции музыкальных инструментов и архивов Коизуми Фумайо Мемориэла, в Японии. Скорее всего эта дрымба была приобретена через российского или украинского знакомого, который смог найти и привести её в Японию, как образец инородной культуры. Еще одна (к сожалению, не называвшаяся "дрымбой" до момента написания этой статьи) была получена Гордоном Фрейзером от Валерия Брунцева по обмену на Международном Конгрессе Варганной Музыки в Якутске в 1991 году. Конечно, территория Украины велика и существуют другие традиции изготовления варганов, отличающихся от гуцульских дрымб (в основном, кованые варганы, как отмечают Доурнон-Торелль и Райт), но мы считаем, что строить предположения о влиянии - или невлиянии - этих типов на гуцульскую дрымбу пока слишком рано.

На сегодняшний день будущее производства традиционных дрымб находится под угрозой; не похоже, что бы кто-то из молодежи принимал эстафету - молодые больше думают о современном. Однако если таковые все-таки появятся, то скорее всего ими будут внесены какие-то изменения в форму и размеры дрымбы, например под влиянием доромбов Золтана Силадьи, из-за чего уже следующее поколение дрымб нельзя будет назвать классическим музыкальным инструментом гуцульского народа. Но, как показывает история, традиционные формы чаще всего способны выживать в течении долгого времени. К примеру, в Сардинии до сих пор встречаются варганы из Мольна, покрашенные в черный цвет, имитирующий сырое железо, из которого раньше и производились эти музыкальные инструменты, а продаются они параллельно с местными коваными моделями. Мы полагаем, что музыку, исполненную на дрымбах, обсуждать рано, так как для этого нужно прослушать хорошо документированные старые и новые записи, которые у нас не имеется, но которые могли сохраниться в архивах Киева, Львова и прочих городах. В любом случае, мы заметили, что гуцульские исполнители в основном используют бой указательным пальцем "на себя", а основными темами являются импровизация и гуцульские мотивы. Сильно разочаровал нас сбор устных высказываний и традиций, связанных с дрымбой, так как очень немногие жители знают даже просто о существовании этого инструмента, не говоря уже про более сложные и глубокие познания. Поэтому нам остается только надеяться на то, что со временем дрымба будет популяризована и станет более распространена в Гуцульщине.

Сохранение, выживание или прогрессирующее исчезновение гуцульской дрымбы?

Нашей главной целью было глобальное изучение дрымбы и ответ на вопрос, является ли она неотъемлемой частью "Гуцульщины". Следующим шагом стала наша поездка в Варшаву, где Полец принял нас в своем доме и поделился с нами довольно большим объемом информации по истории народа гуцулов после получения Украиной независимости в 1991 году. Он считает, что сложная экономическая ситуация в Украине особенно сильно повлияла на гуцульский район, в котором отсутствуют государственные программы развития, коснувшись и гуцульских традиций - большей части населения просто не до производства культурных ценностей. Настоящие гуцульские ансамбли сейчас трудно встретить, а музыканты играют на современных инструментах без намека на аутентичность. Полец подтвердил, что увидеть дрымбу в свободной продаже – это довольно большая редкость и свою он раздобыл на рынке в Косове - такую же, как у нас (рис.4). Единственный случай, про который он упомянул - как один из его гуцульских друзей играл вечером в саду, имитируя звуки природы; причем, Полец настаивает на мистических аспектах инструмента.

В Косове мы принялись за дело с первого дня. Иван привез нас в свою родную деревню Брустори, где жил Василь Шатрук. Мы прибыли около десяти часов и остановились в небольшой лавке, где четверо молодых людей, лет по двадцать, скоро пригласили нас пить водку. Джоэль показал им доромб Силадьи, привезенный с собой, и спросил, что это такое. К нашему удивлению, они не смогли узнать варган, соответственно и играть никто не умел. В процессе разговора мы заметили, что у всех проблемы с зубами - или их не было вообще, или они были золотыми. Такая стоматологическая ситуация, несомненно, не способствовала игре на варганах. Первый опыт общения с молодым поколением оказался не самым удачным и породил несколько вопросов. Родившиеся в той же маленькой деревне, где живет изготовитель дрымб, они не знали, что это такое? Следующий человек, преклонного возраста, заверил нас, что умеет играть, но уже не может из-за зубных протезов. Приютивший нас Иван, которому было 45, знал Шатрука, но никогда не учился играть на дрымбе. Похоже, она перескочила через пару поколений... Позже мы встретились с самим Шатруком, узнав о его двухъязычковой дрымбе, что резко контрастировало с предыдущими впечатлениями.

Зато при возвращении в Косов, Иван уговорил одного из своих друзей сыграть нам на трембите – удивительном прямом рожке, способном издавать довольно острые звуки. Хотя этот инструмент можно встретить и во многих других местах Карпат, гуцулы уверены, что трембита является музыкальным инструментом, изобретенным их народом. Раньше трембиты широко использовались многими гуцулами при пастушьей деятельности, когда других способов для связи, кроме как пронзительные звуки этого инструмента, просто не существовало. Кроме того, трембита была важным инструментом и при проведении различных ритуальных действий, таких как похороны. Еще один человек, лет пятидесяти, не умел играть на дрымбе, зато во время разговора его мать, вышедшая на рев трембит, сказала что играла в молодости, но уже наверняка все забыла. Попросив одну дрымбу и немного поиграв, она подтвердила что с золотыми зубами это делать тяжело, но мы констатировали факт того, что она, в свое время, хорошо владела этим инструментом.

На следующий день нам повезло попасть в школу, находящуюся в селе Ясенов, Верховинского района. Она была основана ещё в 1882 году и благодаря ей удавалось сохранить многие традиции и культуру. К примеру, специально для нашего приезда, молодые ученики подготовили концерт народной музыки, которая исполнялась на различных инструментах, в числе которых была и дрымба. Пока дети настраивали инструменты и надевали традиционные гуцульские костюмы, директор поделился с нами довольно интересной информацией о школе. Сам концерт проходил в небольшом помещении, скорее всего служившим выставочным залом для экспонатов, созданных руками учеников. Юные музыканты начали играть на трембите, постепенно подключив скрипки, сопилку (флейту), аккордеон, цимбалы и басовый барабан. Затем был небольшой антракт, после которого мы услышали выступление семи девушек и одного молодого человека, которые играли на различных инструментах, в том числе и на дрымбах, под управлением Михайло Ничая, занимающегося народной медициной, а так же черной и белой магией и красующегося на обложке книги Полеца. В школе он иногда дает уроки игры на дрымбе (в остальное время это делает другой преподаватель), а позже мы узнали, что Ничай и сам их делает время от времени.

Ничай расставил своих музыкантов в полукруг и выдал каждому инструмент, затем сам взял дрымбу и, начав выстукивать ногой ритм, стал выводить гармоничную мелодию, которой дети хором подпевали. Это длилось около десяти минут. К сожалению, после этого Ничай решил что этого будет достаточно, собрал выданные дрымбы и спрятал их в карман. Мы успели только взять у него небольшое интервью. Ничай без труда опознал показанную дрымбу Шатрука; когда же мы показали и дали поиграть ему большой доромб Силадьи, он искренне объяснил нам, что гуцульские дрымбы - лучшие в мире, благодаря их небольшому размеру и высокой тональности, так же они не портят зубы. Более того, он настаивал, что дрымбы обладают магическими и терапевтическими возможностями. Он повторил нам дословно то же, что он сказал Берднику в 1999 году: «В музыке, играемой на дрымбе, присутствует волшебство, звуки дрымбы могут лечить и душу и тело, зачаровывать, приручать диких животных. Они как музыкальные заклинания». Когда мы попросились к нему в гости в мастерскую, он сказал, что еще слишком рано и что нам надо приехать через два месяца. Изучение дрымбы внезапно превратилось в обряд посвящения и мы просто обязаны были вернуться и узнать у Ничая больше о неожиданных шаманских практиках гуцулов. Перед расставанием с Ничаем, мы предложили ему подарок - вьетнамский пластинчатый дан мои, но он вежливо отказался, хоть и признал высокие акустические качества этого небольшого и не требующего наличия зубов варгана.

Когда мы отправились в Верховинск, то просто решили походить по базару, надеясь увидеть дрымбы в продаже, но и здесь нас ожидал полный провал. Хотя когда мы разговорились с пожилой женщиной, которая торговала табачными листьями, она сообщила, что умеет играть на дрымбе. Взяв предложенный нами инструмент, она довольно умело играла на нем некоторое время, после чего обтерла об рукав (жест типичный для опытного игрока) и вернула её нам, сообщив, что уже довольно давно не играла на дрымбе.

Следующим пунктом назначения была небольшая деревня Буковец. От места парковки автомобиля мы прошли два километра пешком до дома Михайло Тавитшука, третьего изготовителя дрымб, которого мы описали как принадлежащего первой категории, кузнец-крестьянин-музыкант. Он занимался ремонтом дома, когда мы пришли, однако быстро отвлекся, тепло приветствовал нас, приглашая пройти внутрь и сменил обычную рабочую одежду на традиционную гуцульскую. Как оказалось, Тавитшук имел довольно большой опыт игры на дрымбе и даже играл со своей семьей в разных городах Украины и за рубежом. Он является довольно одаренным человеком, умеющим не только играть на дрымбе, но и создавать её. Однако дрымбой его интересны не ограничивались. Он также умеет делать настоящие трембиты, придерживаясь всех традиций - из дерева, в которое ударила молния. Михайло сыграл дня нас на дрымбе; беседуя после, мы внезапно услышали отдаленный звук этих инструментов, как будто группа игроков стояла за окном, но это оказалось всего лишь старое радио. Как мило, что радиостанция откуда-то из Ивано-Франковской области транслировала музыку на дрымбах, в то время, когда живьем ее найти практически невозможно.

На следующий день Иван отвез нас в Коломыи, город признанный центром культуры гуцулов, в котором существует множество фольклорных музыкальных коллективов. В наши планы входило посещение музея гуцульского народного искусства, который был основан в 1943 году представителями украинской интеллигенции и где собраны экспонаты, относящиеся к 19-20 векам. Большая часть коллекции подарена музею украинскими коллекционерами, но и современное ремесло гуцулов также широко представлено. Экспозиции на удивление богаты текстильными работами, представлены прекрасные геометрически и красочно вышитые формы. Из дрымб были показаны только две, напоминающие модели Шатрука. Увы, действительно древних моделей, а также каких-либо модификаций, по которым можно было бы расширить наши представления об истории дрымбы, на выставке не было обнаружено. Неподалеку от этого музея расположен ещё один, с интересным названием «Писанка», где хранятся разукрашенные пасхальные яйца. Истинной жемчужиной композиции является огромное украшенное яйцо, которое по красоте достойно хранится в крупнейших музеях мира, а не в маленьком, забытом музее. Девушка-регистратор, увидев представленные нами образцы дрымбы, была зачарована ими и сразу же решила, что они являются какими-то экзотическими инструментами и была очень удивлена, когда узнала, что они были изготовлены в горах, в считанных десятках километрах от музея. Кроме того, мы решили изучить реакцию публики. Наш спутник встал на улице и стал играть на дрымбе, пока мы стояли в стороне и наблюдали за прохожими. Несколько человек заинтересовались и остановились, чтобы послушать необычную музыку. Один их них даже хотел приобрести дрымбу, однако увидев цену, которую обычно использует Шатрук, решил, что это слишком дорого. Отсюда становится понятно, что местные дрымбы, увы, остаются довольно дорогостоящими для простых людей, живущих в Коломые. Однако нельзя не отметить и того, что большинство людей, услышав музыку, исполняемую с помощью дрымбы, очень интересуются этим инструментом. Метод оказался действенным и можно было бы продолжить исследования на горных рынках и в Коломые, записывая аудио и видео тех, кто умеет играть и сравнивая мелодии для получения обобщенных результатов.

Неожиданно у нас появилась возможность провести несколько часов в гимназии в Косове, во время учебного дня. Дети были празднично одеты и проводили время на детской площадке, где мы были могли свободно обсудить с ними интересующие нас вопросы. Никто из них не знал ничего о дрымбе, однако все захотели научиться играть на ней. Нам пришлось утолить их страсть, что некоторых привело прямо в лихорадочное состояние. Немного позже учитель труда, носящий широкий гуцульский ремень, предложил нам отдохнуть в школьной мастерской. Кроме отдыха мы получили возможность увидеть место, где ведется обучение гуцульскому ремеслу деревообработки, использующееся в основном для украшения коробок и шкатулок. Дети в это время все заглядывали в окна. Затем учитель труда показал свою дрымбу (рис.4) и сыграл на ней несколько весьма мелодичных и ритмичных мелодий. Таким образом, мы снова получили подтверждение своей теории, что люди, родившиеся 40-50 лет назад, знают дрымбу, а многие даже умеют играть на ней, а дети и подростки совершенно не располагают такой информацией. Возможно, это является печальным признаком того, что совсем скоро народ забудет о дрымбе и технология её изготовления и игры будет полностью потеряна. Скорее всего это может быть следствием того, что целое поколение не имело доступа к музыкальному инструменту, по крайней мере других объяснений у нас не было. Однако есть и островки, которые позволяют надеяться на более радужное будущее. К примеру, в музее Коломыи или в маленьком музее Михайло Дидешина в деревне Космач, дрымба принимает полноправное участие в представлении традиционного гуцульского общества. Более того, в последнее время довольно часто проводятся трансляции музыки, исполняемой на дрымбе, по радио, что дает массовую возможность услышать звучание дрымбы. Хотя многие люди вообще никогда не видели этого инструмента, его звук и образ, как нам показалось, различается у гуцулов, живущих в горах и в равнинах. Для последних дрымба является экзотическим или аутентичным инструментом ушедшего прошлого. Похожим образом и фильм Параджанова не очень известен среди встреченных нами в горах гуцулов, с сожалением упоминавших о старых иконах, которые он спрятал от них навсегда; его фильм привлек больше внимания во внешнем мире, точно реконструируя идеальное гуцульское общество. Если украинцы воспринимают дрымбу как этнический, народный инструмент и используют его совершенно по-разному (например, мы нашли запись юмориста, играющего на дрымбе в перерывах между шутками), то у гуцулов дрымба фигурирует главным образом на фестивалях фолк-музыки или концертах, участвуя в сохранении и возрождении современной идентификации гуцулов.

Дискуссия

Сегодня главным отличительным признаком гуцула является яркая, вышитая рубашка, имеющая воротник особой формы, которая традиционно одевается людьми старшего поколения на различные религиозные празднования, будь то свадьбы, дни рождения или похороны. Когда мы спросили в Косове одного двенадцатилетнего мальчика, не гуцул ли он, он ответил: «Все мы гуцулы. Но настоящие гуцулы живут только в горах». Таим образом, традиционный образ жизни в горах является не менее важной чертой, отличающей гуцулов от других народов, чем особая одежда и уникальное искусство. Хозяйка дома, где мы жили, и жена Ивана – Маричка, считает, что главной силой, которая может помочь гуцулам сохранить свой народ является искусство и культура, большой вклад в сохранение которых вносит Косовский колледж Декоративных и Прикладных искусств. Хотя потомки карпато-русинов, переехавших в Соединенные Штаты Америки склонны идеализировать свою Родину и жизнь своих сородичей там, сегодня решается очень важный вопрос – быть ли гуцулам вообще как народу или постепенно раствориться среди других народов, потеряв все богатство своей культуры. Ведь, по оценкам специалистов, ближайшие десять лет могут принести больше изменений, чем весь 20 век.

Конечно, чтобы получить более подробную информацию о самом обществе гуцулов и создаваемым им дрымбах, нужно проделать более глубокий анализ, проводить выездные исследования, а также изучение фотографических, звуковых и письменных материалов, которые, скорее всего, хранятся в Вене, Кракове, Львове, Киеве и Санкт-Петербурге. Кроме того, следовало бы изучить и другие сообщества гуцулов, проживающих в соседних странах, например в Румынии. Кроме того, есть вероятность того, что дрымба может быть сохранена и у других групп карпато-русинского народа, живущих в небольших горных деревнях или же городах. Также очень помогло бы исследованию и тщательнейшее изучение истории народа гуцулов в 19 веке, когда эти территории принадлежали Польше и в советский период. Конечно, следует искать следы дрымбы не только в горах, но и у равнинных народов, куда она вполне могла распространиться, даже немного видоизменившись.

Увы, главной проблемой является постоянный недостаток старых инструментов, которые помогли бы проводить сравнительный анализ и помочь в этом вопросе могут только археологические открытия, способные пролить свет на то, когда же дрымба впервые появилась в Карпатах и какие этапы развития и изменения прошла до 20 века. Хотя значительной части информации еще не хватает, благодаря внимательному наблюдению за встречавшимися на нашем пути дрымбами мы уже можем предложить черновой вариант модели появления дрымбы у гуцулов. К сожалению, до сих пор до конца не понятно, существовали ли варганы в железный век или эпоху античности, а самые старые найденные в Европе варганы с точно определенным возрастом датированы 12-ым веком. Их находят в разных местах от Скандинавии до Франции и мы пока точно не можем объяснить, когда и как этот инструмент попал в Европу или это была местная традиция, уходящая корнями в античность. На востоке кованый варган 9-10вв был обнаружен в Молдавии; есть и более ранние даты, например 8-9 века в Башкортостане и 10 века в Японии. Колтвейт и Даллейс могут показать, что уже к 13 веку варганы распространялись на больших территориях и попадали в горы - тогда он моли оказаться и у предков гуцулов. Если бы такой древний варган был найден в Карпатах, можно было бы определить, пришел он с востока или запада.

Мы можем с уверенностью сказать, что на виденные сейчас дрымбы оказали влияние западные инструменты, скорее всего - австрийские, где гильдия варганных мастеров существовала со второй половины 17 века. Исторические факты, маленький размер и, особенно, двухъязычковые модели Шатрука позволяют сделать вывод о том, что это влияние началось в конце 18 века со способа изготовления - сгибание вместо ковки. Ничего не известно о карпатских варганах и, следовательно, о степени влияния - было ли оно технокультурным изменением традиций или началом изготовления по следам австрийских маультроммелей. С другой стороны, неизвестно нам и о традициях металлообработки в Карпатах в Средневековье и позже, и о роли цыган, которых упоминал Сароси, в производстве и распространении варганов. Единственное, что нам достоверно известно, это то, что пастухи гуцулы, их женщины и дети играли на дрымбах ещё две сотни лет назад. Таким образом, пробелов в истории дрымбы намного больше, чем хотелось бы, а заполнить их информацией можно лишь с помощью глубоких и тщательных исследований.

Ещё одним очень важным вопросом, который мучает многих ценителей искусства и культурны гуцулов, является – сохранится ли дрымба в будущем или раствориться с течением времени? Как долго такие люди как Шатрук будут производить эти музыкальные инструменты? Передадут ли это искусство своим детям? Рынок сбыта дрымб в горах сейчас находится под угрозой исчезновения, но дрымба может с успехом экспортироваться и возродиться за счет этого. Хоть инструмент для большей части современных гуцулов не существует и физически и визуально, его помнят многие из поколения "за 40". Самым неожиданным является трансляция этой музыки по радио. В начале 1950 украинское правительство стало поощрять фолк-ансамбли и, похоже, это привлекло много внимания к дрымбе со стороны музыкантов и любителей народной музыки. Должно существовать большое количество записей, а эти музыканты, вероятно, являются лучшими клиентами Шатрука, хоть, скорее всего, и не напрямую. В дальнейших исследованиях обязательно нужно записать игру всех, кто может это делать и выяснить, как они обнаружили дрымбу и научились на ней играть.

Конечно же, нельзя рассказывать о дрымбе и не упомянуть о трембите – удивительном символе Гуцульщины. Он не менее известен, чем удивительный альпийский рог, чья родина - Швейцария и интерес к которому внезапно пробудился в конце 20 века, когда уже был изобретен другой, куда более совершенный рог, сделанный из синтетического материала и занимающий куда меньше места, благодаря телескопической конструкции. Увы, цена трембиты заметно выше, чем цена дрымбы, купить которую может не каждый желающий, поэтому её приобретение скорее станет возможным для иностранцев, чем для коренных жителей. Даже во время существования Советского Союза дрымба и трембита тщательно сохранялись историками и культурологами, как представители украинских народных инструментов. Именно благодаря этому они в 1989 году появились на почтовых марках, входящих в серию, где изображались различные музыкальные инструменты всех национальностей, входящих в состав СССР.

В заключение, мы стали свидетелями быстрого развития сохранившихся традиций и современности в Гуцульщине. Например, на одной свадьбе в изолированном крестьянском хозяйстве около деревни Космач традиционный квартет начинал играть при появлении каждого гостя, собирая монеты в цымбалы. А под навесом располагались двое молодых людей с усилителями и синтезаторами, собиравшиеся дать жару по полной программе. В определенный момент и те и те начали играть одновременно, получилась странная смесь звуков. Тем не менее, Гуцульщина остается отрезанной от западного мира по сравнению с польскими гуралями, в начале 90-ых записавшими компакт-диск совместно с лондонской регги-группой Twinkle Brothers. Как, шутя, говорит Полец - в горах все возможно. Если дрымба находится на грани возрождения, ее применение и форма может измениться еще больше.

---

Оригинал статьи на французском: http://www.ethnographiques.org/2002/Dallais,et-al.html
Английский вариант: http://www.musethno.uzh.ch/de/publikationen/pdfs/04_2002_DALLAIS.pdf

Список литературы

ANONYMOUS [Mr. D****]. 1779 Essai sur l’antiquite et le merite de l’instrument nomme communement Bombarde, Petite Lyre ou trompe d’Allemagne. Nancy: Chez la Veuve Leclerc. (Reprinted in VIM 9, 2000, pp. 71–84).

BAILLET M. 1806 “Notice sur l’art de fabriquer les guimbardes.” Bulletin de la societe d’encouragement pour l’industrie nationale (Paris) 5, pp. 100–102. (Translated in FOX 1988, pp. 62–64).

BAKX Phons. 1998 The 800 Names of the Jew’s Harp (a Nomenclature). Middelburg: Stichting / Fondation Antropodium. (The Thought’s Dispeller, 7).

BERDNYK Hromovystya. 1999 “Carpathian Healers: Legends and Facts.” http://www.wumag.kiev.ua/archiv/1_99/ carpatian.htm .

BITTERLI-WALVOGEL Thomas. 1998 ““Giatrich,” Wiler (Lotschen) VS 1989-1990 ,” in: Werner MEYER (et al.), “Heidenhuttli”: 25 Jahre archaologische Wustungsforschung im schweizerischen Alpenraum, pp. 174–201. Basel: Schweizerischer Burgenverein.

BONKALO Alexander 1990 The Rusyns. Fairview: The Carpatho-Rusyn Research Center. (1940)

BOONE Hubert 1972 “Bijdrage tot de geschiedenis van de Mondtrom, voornamelijk in de Nederlanden.” The Brussels Museum of Musical Instruments Bulletin (Brussels) 2, pp. 5–49.

CRANE Frederick. 1972 Extant Medieval Musical Instruments: A Provisional Catalogue by Types. Iowa City: University of Iowa Press. 1996. 1996 “Editor’s Notes.” VIM (Mt. Pleasant) 5, pp. 5– 11. 1997 “The Trump in the Movies.” VIM (Mt. Pleasant) 6, pp. 114–147. 2000 “Two New Trump Stamps, and a Retrospective.”

VIM (Mt. Pleasant) 9, pp. 50–51. CYM N.d. “The Fascinating Musical World of Pavlo Danyliv.” Ukrainian Youth Association: http:// www.cym.org/archives/danyliv.asp .

DOURNON-TAURELLE Genevieve, John WRIGHT. 1978 Les guimbardes du Musee de l’Homme. Paris: Institut d’ethnologie.

EBATO Akira. 1993 “Koukin Stamps of the World.” Koukin Journal (Ageo city) 6, pp. 16–21. (In Japanese with short English summary).

EGGENSTEIN Georg. 2000 “On the Road.” Archaologie in Deutschland (Stuttgart) 3, pp. 43–44.

FOX Leonard. 1988 The Jew’s Harp: A Comprehensive Anthology. London ; Toronto: Associated University Presses.

GALAYSKAYA R. 1987 “The Jew’s Harp Among the Peoples of the Soviet Union.” VIM (Iowa City) 3, pp. 11–38. (Translated by L. Fox, from: 1973, Problemy muzykal’nogo fol’klora narodov SSSR: stat’i i materialy, Moscow: Muzyka, pp. 328–350).

HIMSL Maria. 1939 “Die Maultrommel,” Die Heimatkunde des politischen Bezirkes Kirchdorf an der Krems (Linz) 3, reprinted in: Angela MOHR, 1998, Die Geschichte der Mollner Maultrommelerzeugung, pp. 94–103. Steyr: Ennsthaler Verlag.

KLIER Karl M. 1956 Volkstumliche Musikinstrumente in den Alpen. Kassel; Basel: Barenreiter. (Chap. “Die Maultrommel,” pp. 71–77, pl. 53–70; translated in FOX (1998) pp. 65–83).

KOLLTVEIT Gjermund. 2000 “Archaeological Jew’s Harps Finds in Europe: Chaos or Coherence?” in: Ellen HICKMANN, Ingo LAUFS, Ricardo EICHMANN (eds.), Studien zur Musikarchaologie II: Musikarchaologie fruher Metallzeiten, pp. 389–397. Rahden: Verlag Marie Leidorf. (Papers from the 1st Symposium of the International Study Group on Music Archaeology at Monastery Michaelstein, 18–24 May 1998).

LESURE Francois (ed.) 1956 “Le traite des instruments de musique de Pierre Trichet.” Annales musicologiques (Neuillysur- Seine) 4, pp. 175–248. (“De la rebube ou trompe,” pp. 244–246). (~1640).

LITHBERG Nils. 1932 Schloss Hallwil: die Fundgegenstande. Stockholm: Gunnar Tisell.

MAGOCSI Paul Robert. 1979 The Shaping of a National Identity: Subcarpathian Rus’: 1848–1948. Cambridge; London: Harvard University Press.

MAGOCSI Paul Robert (ed.) 1993 The Persitence of Regional Cultures. Rusyns and Ukrainians in Their Carpathian Homeland and Abroad. Fairviev; New York: The Carpatho-Rusyn Research Center.

MEYER Werner, Hans OESCH. 1972 “Maultrommelfunde in der Schweiz,” in: Victor RAVIZZA (ed.), Festschrift Arnold Geering zum 70. Geburstag, pp. 211–230. Bern ; Stuttgart: Paul Haupt.

MISHALOW Victor. 1999 “Folk Instruments of Ukraine.” http:// home.att.net/~bandura.ca/VMfolkBook/ index2.html .

MOHR Angela. 1998a Die Geschichte der Mollner Maultrommelerzeugung. Steyr: Ennsthaler Verlag. 1998b “ Die Ennser Maultrommelfunde und der Maultrommelort Molln.” http://www.stn.at/ homes/maultrommel/Maultrommelfunde.htm, 11 p., fig.

PLATE Regina. 1992 Kulturgeschichte der Maultrommel. Bonn: Verlag fur systematische Musikwissenschaft. PLOCKIGER Veronika, Matthias BEILT, Ulrich

GOTTKE-KROGMANN. 1998 Galizien: ethnographische Erkundung bei den Bojken und Huzulen in den Karpaten. Kittsee, Burgenland: Ethnographisches Museum Schloss Kittsee. (Begleitbuch zur Jahrausstellung 1998 des Ethnographischen Museums Schloss Kittsee).

POLEC Andrzej. 1997 Distant Glens and Moors: The Hutsuls Today. Warsaw: Wydawnictwo A. P.

SAROSI Balint. 1966 Die Volksmusikinstrumente Ungarns. Leipzig: Deutscher Verlag fur Musik.

SENKIV Ivan. 1981 Die Hirtenkultur der Huzulen: Eine volkskundliche Studie. Marburg /Lahn: J. G. Herder-Institut.

SOSTAK Victor. 1995 “Sopilka, trembita, cymbaly.” http:// www.carpatho-rusyn.org/instru/ .

SUCH Linda. 1997 “Portrait of a Village: The Hutsuls of Ukraine.” National Geographic (Washington) 192 (5), pp. 78–91. VERTKOV Konstantin, Georgiy BLAGODATOV, El’za

YAZOVITSKAYA. 1987 “The Jew’s Harp in the Soviet Union.” VIM (Iowa City) 3, pp. 39–59. (Translated by L. Fox, from: 1975, Atlas muzykal’nykh instrumentov narodov SSSR, Moscow: Muzyka, second ed. Revised and enlarged; first ed. 1963).

WITTLIN Jozef. 1939 Le patient fantassin. Paris: A. Michel. (French translation of Powiesc o cierpliwym piechurze, 3 vol.).

WOLYNETZ Lubow (et al.) 1995 The Changeless Carpathians: Living Traditions of the Hutsul People. New York: The Ukrainian Museum.